Недавнее исследование показало, что шокирующее число женщин насилуют во время сна. Это делают их партнеры, в их собственном доме. Все больше таких женщин начинают рассказывать об этом опыте.

Ниам Ни Домнайл была в отношениях со своим партнером почти год, когда она узнала, что он регулярно насиловал ее, когда она спала. В то время ей было 25 лет, она работала учительницей в средней школе в Дублине. Ее партнер, Магнус Мейер Хуствейт, был норвежцем. Они пару месяцев ходили на свидания, потом начали жить вместе, но в их отношениях было много напряжения, и их нельзя было назвать счастливыми.

В тот вечер Ни Домнайл и Хуствейт общались с их друзьями, но она плохо себя почувствовала и пошла спать пораньше. «Я не пила ничего кроме воды, но я только легла и тут же отключилась, — рассказывает она. — Я не слышала, когда вернулся Магнус, что странно, потому что обычно я легко просыпаюсь».

Когда она проснулась, на ней больше не было штанов от пижамы, а на ее теле была сперма. Магнус спал рядом с ней.

«Я спросила его: «Ты занимался со мной сексом, пока я спала?» А он ответил: «Да». Я была в шоке и совершенно растерялась. Как я могла не знать об этом? К тому же я очень плохо себя чувствовала, мне было трудно соображать. Я сказала: «Я не могу дать согласие во сне. Никогда так больше не делай».

Однако две недели спустя Ни Домнайл проснулась в три часа ночи, и она сразу поняла, что он сделал это снова. «Я сказала: «Ты снова это сделал, я почувствовала». Потом я спросила: «Ты что, регулярно это делаешь?»

«Постоянно», — ответил Хуствейт. «Он сказал, что он делал это в среднем три раза в неделю с тех пор, как мы начали отношения».

Услышав это, она почувствовала рвотные позывы. «Я сидела, и меня рвало в ведро, — рассказывает Ни Домнайл. — Теперь я знаю о физических причинах такой реакции, но тогда я не испытывала ничего подобного. Это был явный признак шока. Было три часа ночи, мне некуда было идти, я не знала, что делать».

«Я ушла, как только открылись первые кафе. Подруга пришла, чтобы встретиться со мной. Я рассказала ей, что Магнус занимался со мной сексом во сне. Она ответила: «Это не «секс». Это изнасилование». Но тогда я не могла заходить на эту территорию. Я не могла использовать это слово».

Невозможно узнать, как часто партнеры совершают изнасилования или другое сексуальное насилие во время сна женщин. Однако недавнее исследование показало, что эти цифры очень высоки, намного выше, чем можно предположить.

Джессика Тэйлор, независимая консультантка по судебной психологии, опубликовала результаты своего исследования о распространенности насилия против женщин. Она провела опрос среди более чем 22 000 женщин. В вопросах не использовались слова «изнасилование» или «насилие», которые каждая может понимать по-своему, но назывались конкретные действия. Например, бывало ли так, что партнеры плевали на них, душили их или наносили удары.

В том числе респонденток спрашивали, бывало ли так, что они просыпались в то время, как мужчина-партнер занимался с ними сексом или совершал с ними какие-то сексуальные действия, пока они спали. Всего 51% женщин ответили на этот вопрос «да».

Это исследование не было рандомизированным. Набор участниц проводился онлайн, женщины сами выбирали участвовать в опросе на эту тему, что делает выборку не репрезентативной. Так что экстраполировать эти результаты сложно.

Тем не менее, результаты опроса вызвали настоящую бурю дискуссий онлайн. Одна женщина написала в социальной сети: «Годами я думала: «Меня изнасиловали?», и, наконец, получила подтверждение. Я не одна». Другая написала: «Именно поэтому я сейчас вскакиваю, если меня хотя бы легонько задели во сне. И это 13 лет спустя».

В комментариях от мужчин встречались такие как: «Единственный шанс на секс, который у меня есть!» и «Моя вторая половина нормально к этому относится!»

Кэти Рассел, представительница общественной организации Rape Crisis, говорит, что она «не испытала большого удивления», узнав эти результаты. «Очень мало исследований о многочисленных способах насилия против женщин со стороны мужчин, которых они знают. Но мы точно знаем, что реальные цифры намного выше официальной статистики», — говорит она.

«Мифы об изнасилованиях все еще повсеместно распространены. Очень многие все еще верят, что если это бойфренд или муж, и если вы спите в одной постели, если вы обнажены, если вы давали согласие раньше, то это не может быть изнасилованием. Но существует огромная разница между тем, чтобы мягко разбудить партнерку и инициировать сексуальную активность и между тем, чтобы делать что-то сексуальное или пенетрировать женщину, пока она все еще спит».

По ее словам, в британском законе о сексуальных преступлениях от 2003 года все предельно ясно: «Согласие может быть дано, только если вы способны сделать выбор. Если вы спите или без сознания, то у вас такой способности нет. Это изнасилование на 100%».

По опыту Рассел, изнасилования во сне чаще всего происходят в абьюзивных отношениях с принудительным контролем. Психологию этих действий насильника понять не сложно. Марте (имя изменено) 21 год, она студентка Оксфордского университета. Ее первый бойфренд изнасиловал ее во сне, и она уверена, что это был для него способ утвердить свою власть, свое право делать с ней все, что он хочет.

«Мне было 16 лет, я тогда не знала, что нормально в отношениях, — говорит она. — Он был на год старше меня, и поначалу все было очень хорошо, но потом он начал вести себя абьюзивно. Он пытался самыми разными способами контролировать все, что я делала — куда я хожу, что я ношу. А я не понимала, насколько это неправильно. Мне запрещалось курить или жевать жвачку. Он заходил в мои социальные сети, чтобы проверить, что я делаю».

Однажды он дважды дал ей пощечину, швырнул ее о стену, ударил по затылку и пинал ее, потому что он увидел, как она курит в чьей-то истории в социальной сети. В то время он ей изменял, но, по его словам, курение — это хуже, чем измены.

«Я все это уже пережила, — рассказывает Марта. — Единственное, что, наверное, до сих пор влияет на меня, это тот раз, когда он занялся со мной сексом, когда я спала».

Это произошло в ее кровати в доме ее родителей. Они обнимались, Марта лежала между ним и стеной. «Я внезапно проснулась, осознала, что он делает, и оцепенела. Было раннее лето, и я не отводила взгляд от утреннего солнечного зайчика на стене».

«Я ничего не сказала, не двигалась, никогда это с ним не обсуждала, вот почему я до сих пор очень на себя злюсь. На следующее утро, когда он ушел, меня тошнило. Шестнадцатилетняя я погуглила про это. Я прочитала, что это было изнасилование. Даже сейчас, если я сплю с кем-то, я никогда не сплю у стены, где мне будет сложно быстро встать с кровати, и я засыпаю, только если убедилась, что другой человек уже уснул. С тех пор у меня так и не было серьезных отношений».

В случае Марты изнасилование было совершено один раз, но некоторые мужчины целенаправленно хотят насиловать спящих женщин. Потому что это их фетиш, также известный как сомнофилия.

Свейн Оверленд — норвежский психолог и автор одного из немногих исследований сомнофилии. Он заинтересовался этим фетишем, когда работал в тюрьмах и пытался понять мотивацию насильников. Также его вдохновила работа с женщинами, пережившими то, что в Норвегии называют «афтепати изнасилования» — насилие над уязвимыми женщинами, которые уснули или накачаны наркотиками.

Оверленд считает сомнофилию лишь одним из проявлений того, что он называет «односторонним сексом», и он отмечает, что желание такого секса среди мужчин стремительно растет.

Он провел исследование, в котором анализировал размещенное онлайн порно, и он выявил, что за последние десять лет наблюдается стабильный рост популярности таких категорий как «сонный секс», а также других сексуальных действий, в которых женщина никак не участвует, а просто используется для удовлетворения желаний мужчины. Другой пример — популярный в порно фетиш на «флекси кукол», когда женщины притворяются куклами для секса.

Собственно, само по себе потребление порно можно считать такой разновидностью одностороннего секса, говорит Оверленд: «С порно и мастурбацией нет танцев, нет соблазнения, нет общения, нет необходимости показать себя в лучшем свете. Чем больше я изучаю эту область, тем больше понимаю, что множество мужчин боятся заниматься сексом. Общество становится все более порнифицированным, но в то же время множество исследований показывают, что люди становятся все менее сексуально активными. В наши дни молодые мужчины покупают Виагру, потому что они не могут поддерживать эрекцию».

Спящая женщина воспринимается мужчинами как безопасная — она отсутствует, как вещь, как кукла. Оверленд беседовал с женщинами в проституции Осло о том, встречали ли они что-то похожее на сомнофилию среди мужчин, которые им платили. Некоторые рассказали, что да. «Это не было очень распространенно, но и редкостью тоже не было, — говорит он. — Одна женщина рассказала мне, что она доверяла некоторым постоянным клиентам, а потому позволяла им давать ей наркотики, чтобы они действовали, когда она отключится».

Некоторые любители сомнофилии ратуют за то, что она может быть добровольной сексуальной активностью, если придерживаться правил и таких, крайне проблематичных, понятий как «без согласия по согласию». Но в любом случае для 51% женщин, которые отвечали на опрос Тэйлор, как и для большинства женщин, последствия изнасилования во сне чрезвычайно разрушительны, говорит Рассел.

«Похоже, что есть миф о том, что это «не такое плохое» преступление, потому что это не посторонний человек, а ваш партнер. Но что на самом деле хуже? Что для вас будет тяжелее: если ваш кошелек украдет уличный карманник, или если его украдет близкий и дорогой вам человек? — спрашивает она. — Сама идея о том, что раз вы спите, то это не насилие, чрезвычайно опасна. Пенетрация чужого тела без согласия — это по определению тяжелая форма насилия».

«Представьте, что вы проснулись, и увидели, что кто-то копается в ваших личных вещах, — продолжает она. — А теперь представьте, что это вторжение в ваше собственное тело».

У Ни Домнайл именно тот факт, что она спала, но по какой-то причине не проснулась, вызывает ужас. Она спрашивала Хуствейта, подсыпал ли он ей наркотики. В конце их отношений она постоянно чувствовала себя больной и усталой, но он отрицал, что делал что-то подобное.

«Воспоминания могут быть очень расплывчатыми, и ты остаешься с чувством неуверенности, вины и стыда, — говорит она. — Если нам не хватает информации, наш мозг пытается додумывать».

«После того, как я ушла от него, я не могла уснуть. Я лежала без сна всю ночь. У меня были галлюцинации, в которых он меня насиловал. Эти флешбеки, травматические реакции — мои разум и тело пытались так разобраться в том, что случилось. Теперь прошло уже девять лет, и я все еще просыпаюсь в два часа ночи. Мне даже не нужно смотреть на часы. Мы знаем, что тело хранит воспоминания о травме. Я подозреваю, что это происходило именно в два часа ночи».

Можно ли добиться наказания для таких насильников? Как показывают недавние данные по Англии и Уэльсу только 1 из 60 заявлений об изнасиловании приводит к обвинению преступника, говорит Рассел. «Я никого не убеждаю отказаться от подачи заявления, — говорит она. — Если это произошло, то это преступление, и оно должно быть наказано. Но когда нет физических доказательств, свидетельств, иногда никаких воспоминаний… это дополнительные сложности».

Лизе (имя изменено) 40 лет. Она подала заявление на своего бывшего партнера, который насиловал ее во сне. Это произошло в начале 2019 года, когда они расстались, и Лиза оказалась в очень сложном положении, когда ей приходилось поддерживать доброжелательные отношения с ним, потому что она знала, что ей предстоит борьба за опеку над их общей дочерью.

«Он был крайне доминирующим, он диктовал, что я могу носить, что я могу покупать, где я ставлю вещи в комнате, куда мы ходим, — рассказывает Лиза. — Он никогда не уважал границы. Он душил меня во время секса и всегда делал что хотел».

«В ту ночь я приготовила ужин. Он слишком много выпил, и я оставила его в гостевой комнате, но когда я проснулась, он был во мне».

На следующее утро она пошла в местный полицейский участок. «Я не была уверена, что не реагирую слишком бурно, — говорит она. — Двое полицейских спросили, применял ли он силу. Нет, я спала. Он не удерживал меня, сопротивления не было. Они ответили, что не уверены, есть ли здесь состав преступления».

На следующий день сержант позвонил Лизе и сказал, что он прочитал отчет тех, кто говорил с ней, и его обеспокоило, что это не признали изнасилованием. «Он звонил мне несколько раз, но я больше не хотела говорить об этом, — говорит Лиза. — Я больше им не доверяла».

Ни Домнайл никогда не сомневалась в том, что она хотела бы обвинить Хуствейта в изнасиловании. «Для меня очевидно, что его поведение очень опасно, и в нем есть последовательность, — говорит она. — Но у меня не было доказательств. Если только он не признается сам».

Она отправила ему электронное письмо и спросила его о том, что он делал и почему. Для нее стало шоком, что он действительно почти сразу ей ответил, причем в деталях. «Это было клиническое, отстраненное описание, без малейшего сожаления. Он словно не про себя рассказывал. Объяснял он все просто своим удовольствием. В конце он добавил: «Ты можешь меня привлечь, но я правда надеюсь, что ты этого не сделаешь».

Она это сделала. В июле 2015 года Хуствейт признал вину в одном изнасиловании и в одном нападении сексуального характера в уголовном суде Ирландии. Его приговорили к семи годам условно, но год спустя апелляционный суд Дублина признал приговор «неправомерно мягким» и приговорил Хуствейта к 15 месяцев заключения.

Ни Домнайл также подала гражданский иск о компенсации морального ущерба за многочисленные изнасилования во сне.

В феврале 2020 года она сказала присяжным: «Это повлияло на все аспекты моей жизни без исключения». Первое время он страдала от ПТСР и пыталась покончить с собой. Она говорит, что она чувствовала себя «в опасности везде», не могла никому доверять, даже своим родителям. Суд постановил, что Хуствейт должен выплатить ей один миллион евро.

Последние девять лет стали для нее медленным, но стабильным путем к восстановлению. Ни Домнайл сейчас 34 года, она стала психологом, сейчас она проходит клиническую практику. Она уверена, что прошлое поможет ей в работе. «Я думаю, что это что-то прекрасное и важное, что я могу принести тем, кому больно, кто думает о суициде — это чувство надежды, — говорит она. — Даже если они сами в это не верят, я знаю по себе, что перемены возможны, что-то может измениться, и я хочу поддерживать эту надежду для них».

И все же, несмотря на все, она то и дело ловит себя на сомнениях в том, что произошло, и в своих реакциях. «Временами у меня все еще возникают мысли, что, может быть, я раздула из мухи слона. Я думаю так до сегодняшнего дня, — признается она. — Думаю, что это заслуга того мира, в котором мы живем».

Источник: The Guardian

Поддержите проект: Если вы считаете важными такие материалы, и у вас есть такая возможность, вы можете поддержать работу этого сайта с помощью доната или подписки на Boosty.