В данной работе мы поставили цель проанализировать зависимость психоэмоциональных последствий сексуального насилия от характера реакции на случившееся со стороны социального окружения пострадавшего.
Основным методом исследования стал контент-анализ карт учета телефонных консультаций по проблеме сексуального насилия, заполняемых консультантами кризисной линии Центра помощи пережившим сексуальное насилие «Сестры». При описании случая изнасилования в каждой карте фиксируются основные обстоятельства эпизода, основные проблемы потерпевшего и наиболее тяжелые, отчетливые травматические переживания.
В общей сложности при проведении исследования было проанализировано более 3000 звонков, из которых 216 составили обращения лиц, переживших сексуальное насилие и наиболее подробно описавших во время консультации свои переживания и реакцию окружающих на случившееся. Рассматривая эту группу обращений подробнее, удалось получить следующие данные. Во всех 216 случаях насилие было совершено над лицами женского пола, причем субъектами насилия в 101 случае (46,8%) были незнакомцы, в 104 случаях (48,2%) – знакомые; 11 пострадавших не сообщили сведений о насильнике. В правоохранительные органы обратились 26 женщин, из них 4 охарактеризовали отношение сотрудников милиции как «равнодушное», 17 встретили осуждение и только 5 – понимание и поддержку.
Отношение родных и близких к пострадавшей в значительной степени зависит от того, была ли пострадавшая знакома с насильником ранее. Более надежную поддержку, принятие и сочувствие со стороны родственников получили женщины, пережившие насилие со стороны незнакомцев. В этой группе пострадавших гораздо меньше выражено чувство вины и стыда, однако страх и депрессивные переживания характеризуются как значительные. Частота встречаемости суицидальных мыслей и попыток не обнаружила зависимости от фактора предшествующего знакомства с насильником.
Анализ данных показывает, что выражение поддержки и сочувствия нередко парадоксальным образом сочетается с обвинением пострадавшей и осуждением ее. Большинство осуждаемых родными – молодые девушки, немногим меньше половины – несовершеннолетние. Это опровергает распространенное мнение о том, что несовершеннолетние пострадавшие получают в обществе большую поддержку, чем взрослые женщины, способные лучше анализировать ситуацию и предвидеть возможное насилие.
Нередкими оказались случаи недоверия близких к пострадавшей и эмоционального давления на нее, которое тем более выражено, чем моложе пострадавшая. Так, зафиксирован случай изнасилования 14-летней девочки старшим братом, после чего пострадавшая была обвинена родными в «совращении» брата и совершила попытку суицида. В другом вопиющем случае девочку 15 лет, изнасилованную незнакомцем, мать назвала «шлюхой» и выгнала из дома.
Необходимо подчеркнуть широкую распространенность «смежных» запросов со стороны родителей пострадавших. Речь идет о сугубо информационных обращениях относительно порядка сдачи анализов на ЗППП, вероятности заражения, риска дальнейших нарушений взаимоотношений с мужчинами. При обсуждении этих важных, вне всякого сомнения, проблем аспект психологических последствий сексуального насилия часто совершенно игнорируется родителями.
Неготовность и неумение справиться с травматической ситуацией, а также обвинительная позиция по отношению к пострадавшей часто лежат в основе игнорирующего поведения близких, отрицания ими тяжести психологического состояния женщины. В ряде случаев лишь экстремальные проявления чувств (отчаянные рыдания, бессонница, отказ от еды, суицидальные попытки) пострадавшей способны вызвать сочувствие; они словно служат доказательством тяжести пережитого преступления и делают женщину «достойной» сострадания. Такую же роль играет и наличие у потерпевшей тяжелых физических повреждений.
Аналогичные реакции на сообщение о сексуальном насилии демонстрируют и сотрудники органов правопорядка. Довольно типичным ответом родителям пострадавших девочек оказалась фраза «мы не знаем, что у вас за девочка, может, она сама этого хотела». Зафиксированы сообщения о высказываниях судмедэкспертов относительно того, что «ее никто не заставлял гулять по улицам и разговаривать неизвестно с кем».
Нередко пострадавшие сталкиваются с откровенным цинизмом и смакованием подробностей насилия со стороны сотрудников ОВД. Так, некоторых женщин вынуждали по 6-8 раз рассказывать о случившемся в присутствии нескольких мужчин-милиционеров. Анализ таких сообщений показывает, что важным фактором получения поддержки у сотрудников органов правопорядка является наличие у пострадавшей тяжелых травм. Факты некорректного отношения к пострадавшим зафиксированы даже со стороны психологов (в одном случае специалистом было сказано дословно следующее: «подумаешь … (нецензурно), что из-за этого переживать»). Следует отметить, однако, что мнение специалистов оказывает на пострадавших существенно меньшее влияние по сравнению с мнением родственников.
Говоря о взрослых пострадавших, следует выделить как важнейшую проблему реакцию на случившееся со стороны мужей. Оценка мужей приобретает особую значимость в более старшей возрастной группе женщин, когда отношения с родителями становятся менее тесными. В большинстве случаев пострадавшие встречают недоверие и осуждение со стороны супругов, причем вне зависимости от предшествующих взаимоотношений с насильником. Нередко в высказываниях мужей звучат слова о «чести семьи», «грязности» изнасилованной женщины и т.д. Зафиксированы случаи оскорблений и побоев пострадавшей ее мужем. Женщины, осуждаемые мужьями, испытывают чрезвычайно выраженное чувство вины, начинают относиться к себе как к «испорченным» и недостойным нормальной жизни и даже оправдывают агрессию своих мужей. Многие пострадавшие, опасаясь осуждения, стремятся скрыть насилие от семьи, невзирая на наличие физических повреждений и тяжелого эмоционального состояния.
Среди женщин, обратившихся на телефон доверия, большинство характеризуют свое психологическое состояние как «уход в себя», «желание спрятаться, чтобы никто не видел». Наиболее острыми оказываются переживания отгороженности, изоляции, одиночества, непонятости. Нередки случаи злоупотребления алкоголем. Анализируя сообщения о суицидальных мыслях и намерениях, мы пришли к выводу о строгой обусловленности таковых отвергающей реакцией окружения. Характерно, что неприятие близких влечет за собой возникновение не только «истинных», но и (в некоторых случаях) «шантажных», манипулятивных суицидальных намерений. Некоторые пострадавшие прямо говорят о самоубийстве как о единственно возможном способе «доказательства» близким серьезности своих переживаний.
В целом анализ поступивших обращений свидетельствует о значительной поляризации общественного мнения в отношении локуса ответственности за сексуальное насилие. Взгляды на эту проблему разнятся в диапазоне от «женщина, уступившая натиску насильника, недостойна быть матерью» до «надо мужчин кастрировать, а не женщин учить самообороне». Наконец, следует еще раз подчеркнуть психоэмоциональную уязвимость пострадавших, их подверженность «вторичной травматизации», чувствительность к мнению родных и близких.
Психологическое сопровождение переживших сексуальное насилие: концепция, опыт, исследования. Методическое пособие / Под ред. З.В. Луковцевой. – М.: Спутник, 2007.