Отрывок из книги Патриции Истил и Луизы МакОрмонд-Пламмер «Настоящее изнасилование, настоящая боль: помощь для женщин, переживших сексуальное насилие со стороны мужчин-партнеров» (Patricia Easteal, Louise McOrmond-Plummer «Real Rape, Real Pain: Help for women sexually assaulted by male partners»). Предыдущий отрывок: «Изнасилование партнером: определение сексуального насилия».

Что НЕ является согласием: применение физической силы

Очень часто партнер-насильник, который хочет совершить изнасилование или другую форму сексуального насилия, в принципе не заинтересован в получении согласия – для него это не проблема, потому что он заинтересован именно в изнасиловании. В других случаях мужчина верит, что у него есть «законное право» на секс, как только у него возникнет такое желание, и ему все равно, хотите вы этого или нет – если вы говорите «нет», он просто это игнорирует. В таких случаях отсутствие согласия очевидно. Также это очевидно, если используется физическая сила.

Он может ударить, придушить или использовать физическую силу, чтобы не давать вам вырваться. Соответственно, одно американское исследование обнаружило, что супружеские изнасилования, как правило, происходят в семьях, где мужчина практикует и другие формы насилия [7]. Некоторых женщин избивают во время сексуального насилия или изнасилование происходит после побоев. В некоторых случаях мужчина, избивший женщину, хочет таким образом «помириться» и принуждает жену к сексу, которого она не хочет.

«В конце концов, он не мог заниматься со мной сексом, если он сначала не сделал мне больно. Он взрывался, орал и кричал, ломал вещи, бил меня физически и эмоционально, а потом хотел заниматься со мной любовью, чтобы все забылось. Сам секс не был насильственным, но к нему вело насилие» (Курия).

«И после физической боли всегда шли требования интима. Я это ненавидела. Ненавидела это все» (Дженнифер).

Подобное физическое насилие может принимать крайние формы, как это иллюстрирует последнее изнасилование, совершенное мужем Курии:

«Чуть больше двух лет назад, одним ужасным днем он поджидал меня около моего дома в два часа ночи. Когда я шла от своей парковки к задней двери, он оказался там. Я пыталась укрыться за своей дверью, но он пошел прямо за мной по лестнице и напал на меня. Когда мы упали, я ударилась головой, и у меня был перелом черепа. Я еле-еле попыталась уйти от него, но он погнался за мной. В дверях спальни нашего сына он нагнал меня и приставил к моей щеке пистолет, чтобы показать, кто тут главный. Он сильно избил меня кулаками, чтобы я молчала. Он продолжал угрожать мне пистолетом, чтобы я не закричала. Он разорвал мне колготки и белье, снял штаты и изнасиловал меня: никакой преамбулы, никаких оскорблений, просто действия, как будто так и надо».

«В течение четырех часов он совершил против меня 22 сексуальных преступления. Он бил меня, пинал, кусал, душил, угрожал пистолетом, говорил про меня ужасные мерзкие вещи. И он постоянно говорил мне, что у него есть право делать все это со мной. В тот раз я не покупалась на его ложь. Он ушел из моего дома в шесть утра, как только я закрыла дверь, я позвонила юристке из кризисного центра по изнасилованиям. Она оставалась со мной на телефоне, пока она звонила в полицию, потом она говорила со мной всю дорогу, пока не приехала ко мне домой. Шеф полиции был неподалеку, и он тоже приехал ко мне домой. Я была покрыта синяками от шеи до коленей, у меня шла кровь из носа, горла, отовсюду. Головная боль была невыносима… в больнице у меня диагностировали перелом черепа, перелом тазовой кости, вагинальные разрывы, которые потребовали 16 швов, три трещины в ребрах, повреждение почки и пожизненную память в форме инфекции, передаваемой половым путем. Всю свою жизнь я буду жить с этим стыдом. Всю жизнь мне придется говорить любовникам про ту ночь, и к чему она привела. Прошло 25 месяцев и 2 дня, и каждое утро я просыпаюсь с пронзительной головной болью. Я все еще хожу хромая, и я все еще каждый день принимаю лекарства от болезни, которая никогда не исчезнет».

Если в отношениях уже существовало физическое насилие, то насильнику может быть достаточно по-особому взглянуть или поднять руку, и женщина «отключается» от происходящего. Именно поэтому в отношениях настоящие изнасилования могут не требовать дополнительной физической силы.

Он может угрожать убить или иначе причинить вам вред, если вы не уступите. Дженнифер рассказывает следующее:

«Разница между его сексуальным терроризмом и добровольными интимными отношениями, которые у нас были, была колоссальная. Когда я чувствовала, что обо мне заботятся, что меня ценят и любят, я приветствовала эту близость с распростертыми объятиями. Это было прекрасно. Тем не менее, когда он навязывал мне близость с помощью страха, я ненавидела его всей душой. Но я никогда не отказывала ему независимо ни от чего, потому что последствия неизбежно были бы катастрофическими».

«С самого начала я знала, что действия Слизняка – это изнасилование, но я также знала, что доказать это будет практически невозможно, потому что все происходило между мужем и женой. Факт в том, что я была без сознания во время акта, и на следующее утро он отказался обсуждать это, когда я спросила, что он со мной сделал. Он сказал: “Тебе не надо знать. Я скажу тебе, что тебе нужно знать, и тебе это знать не нужно”».

«Когда я сильно расстраивалась и плакала, он начинал угрожать мне, так что я перестала допытываться до правды».

«Я боялась отказывать ему в близости. Я делала это, чтобы он на мне не отыгрался в отместку. Он редко знал о моих настоящих чувствах. Я стала опытной «актрисой». Вам приходится это делать, если хотите выжить. От этого я чувствовала себя грязной, пошлой, как будто я предаю саму себя. Это превратило наши отношения в фарс. И снова он не замечал, что его поведение убивает наши отношения, но в реальности ему было все равно. У него не было проблем, они были только у меня. Это всегда было только моей проблемой».

Кроме того, насильник может угрожать причинить вред другим людям. Как рассказывает Мелина:

«Поначалу секс был добровольным. Но, как и все остальное, это изменилось. В конце концов, секс стал тем, что он требовал, тем, к чему он меня принуждал. То, что я чувствовала, не имело никакого значения. Это был определенный ритуал. Он выбирал момент, когда я сижу или работаю на полу, подходил ко мне, снимал штаны, вставал передо мной так, чтобы его пах был прямо у меня перед лицом, а я не могла ни встать, ни уйти от него. Он стоял надо мной и требовал того, что хотел. “Я хочу секса”».

«А если я говорила «нет», если я не делала того, что он хотел, то он продолжал стоять надо мной и начинал орать, угрожать меня убить, что он «всех вас перестреляет», «весь город взорвет» и «поубивает всех вас, ублюдков». Он все кричал и кричал, пока я не пугалась настолько, что просто начинала делать все, что он хотел, или же я все равно говорила «нет», и тогда крики и угрозы продолжались несколько дней. Иногда он толкал меня на пол и делал, что хотел, а я была слишком напугана его угрозами, чтобы попытаться сопротивляться. И когда я делала то, что он хотел, я чувствовала себя использованной, униженной, никчемной и грязной, мне было стыдно. Что бы я ни делала, разницы не было. Так была зачата моя дочь. И это продолжалось, пока я не родила дочь и не уехала».

Вы можете сдаться из страха, потому что он начал ломать мебель или другие предметы:

«Я помню пару раз, когда я отказывалась от секса, он начинал громить все вокруг и бросать вещи. И он швырял меня в стену. Если я огорчала его, он ложился на меня, когда я была в кровати, и он с силой бил кулаком о кровать, и мне просто приходилось соглашаться. Ну, если мне в любом случае будет больно, то пусть лучше будет больно прямо сейчас» (Лиз).

Или же он может лишать вас сна или не позволять вам покинуть комнату, пока вы не подчинитесь сексуальным требованиям. (Примечание: Лишение сна – это признанная форма пытки).

Что НЕ является согласием: применение других форм принуждения

Существуют тактики принуждения, которые не относятся к физическому насилию, но они вызывают сильный эмоциональный стресс. Некоторые мужчины используют их, чтобы вынудить своих партнерш заняться с ними сексом. Некоторые авторки отделяли такую форму сексуального насилия от изнасилования, и они называют это «сексуальное принуждение» [8].

Поскольку существует устойчивый стереотип, что «настоящее» изнасилование включает угрозы физической расправы и применение силы, некоторые люди считают, что нельзя называть такое принуждение «изнасилование». Они говорят, что женщина несет ответственность за то, чтобы сказать «нет», даже если она боится холодного обращения партнера, или что у такой женщины есть выбор, которого нет у жертв изнасилования, к которым применяют физическое принуждение и угрозы. Особенно проблематично дать определение такому типу насилия в рамках системы уголовного правосудия. Проект США по правосудию для избиваемых женщин так описывает эту дилемму[9]:

«Вне всякого сомнения социальные и межличностные формы принуждения являются формой угнетения и причиняют вред. Эти типы принуждения можно назвать изнасилованием в политических целях, для привлечения внимания к тому, что их неотъемлемой частью является надругательство над женщиной. Тем не менее, если цель состоит в помощи жертвам изнасилований в браке на уровне различных общественных институтов, более полезно ограничить определение изнасилования в браке случаями, когда существовали угрозы или применение физической силы без согласия женщины».

Мы твердо убеждены, что для пережившей насилие в отношениях женщины не существует разницы между этими случаями. Отсутствие согласия – это отсутствие согласия, и неважно является ли это результатом физической или эмоциональной жестокости.

Межличностное принуждение

Вы можете подвергаться постоянному давлению со стороны партнера. Возможно, вы сдаетесь, чтобы сохранить «мир в семье», и просто пассивно лежите, пока он делает то, что хочет:

«Я помню, что уступала ему сексуально, потому что он донимал меня насчет этого каждый вечер без исключения. И я просто была задницей кверху, моя голова билась о спинку кровати, и не было никаких чувств, только я боялась, что я впечатаюсь в стену, потому что он такой крупный мужчина. Мне было так невыносимо больно, что я старалась представлять, что я где-то еще, и это происходит не со мной. Там меня не было» (Лиз).

Межличностное запугивание также может включать угрозы, которые не связаны с физической силой. Например, партнер может говорить, что он уйдет из отношений или откажет вам и вашим детям в материальной поддержке, если вы не удовлетворите его требования [10]. Это может быть очень мощным источником принуждения для тех из нас, кто находится в экономически зависимом положении. Слова также могут быть настоящей угрозой, если у нас низкая самооценка и мы чувствуем себя ни на что не годными. На самом деле, Диана Рассел обнаружила, что около 70% женщин, у которых она брала интервью, говорили, что они были «крайне расстроены» из-за угроз физической расправы, но гораздо больше женщин (83%) были «крайне расстроены» из-за угроз уйти или «перестать ее любить» [11].

Лиз чувствовала принуждение: «Это ожидалось от меня. Даже если мне этого не хотелось, это было его право».
Вы можете чувствовать, что вы должны согласиться на определенную сексуальную активность, чтобы предотвратить что-то похуже. Например, вы соглашаетесь на вагинальный акт, чтобы предотвратить анальное изнасилование, как это делала Джеки:

«Он сказал: «Я собираюсь трахнуть тебя в зад. Да… трахнуть прямо в зад. Тебе это понравится, сука». Мне нужно было контролировать ситуацию, и я могла только использовать голову и слова. Я говорила: «Нет, я вот-вот кончу, продолжай меня трахать. Сильнее. Жестче…» И так пока он не кончал».

Ваш партнер может лишать вас проявлений привязанности, если вы ему не подчиняетесь, или он может угрожать, что будет спать с другими женщинами:

«На этой стадии он был очень сексуально активным, и ему это было нужно пять, шесть, семь раз каждую ночь. И если он этого не получал, то он пойдет куда-нибудь еще. Так что для меня на этой стадии секс был совсем не про любовь, но про то, чтобы мужчина не получал его где-то еще. И еще, чтобы он был счастливее, тогда он был не таким агрессивным» (Келли).

Кейт пыталась удержать своего мужа от визитов к проституированным женщинам, подглядывания за посторонними женщинами и переодевания в женскую одежду:

«Это было так болезненно, иногда я гадала, о чем думает Бог, когда я молюсь. Потому что я часто молилась, чтобы Бог помог мне возбудиться, чтобы было не так больно. Я не хотела возбуждаться, чтобы получать удовольствие. Мне было достаточно, чтобы не было больно. Все сводилось к этому, и чтобы он поскорее кончил. Я думаю, что он был в шоке, когда я сказала, что молюсь во время этого дела, потому что я хорошо изображала, будто мне это нравится. Мне приходилось притворяться, что все замечательно, и я это обожаю, и, божечки, какой ты отличный любовник, потому что так я выигрывала время, чтобы он ничего не выкинул вне дома…».

«Я думаю, что его главный талант – эмоционально манипулировать мной, чтобы я делала, что он хотел. Я чувствовала сильную вину и стыд, и мне всегда казалось, что проблема только во мне. Я часто делала что-то, потому что я не знала, что я могу сказать «нет». Так что нет, он мне пистолет к голове не приставлял, но я то и дело делала что-то из страха. Я постоянно жила в страхе, что я его расстрою, и мы поссоримся, и он что-то выкинет в сексуальном плане. Я жила для того, чтобы останавливать его, и в церкви считали, что это моя работа – следить, чтобы он чего опять не выкинул. Считалось, что я несу за него ответственность, и церковь, и он сам так считал. Я думаю, он был в этом уверен».

Вы можете подвергаться неоднократному давлению заняться сексом, когда вы к этому не готовы, или вы можете участвовать в сексуальной активности, хотя вы говорили, что она вам не нравится, или что вы против нее. Чтобы уехать из Африки, Хелена нуждалась в том, чтобы ее муж подписал документы, разрешающие ей вывезти детей заграницу. Это предоставило ему огромную власть над ней:

«Так что он очень разозлился после этого, и я сказала: «Я иду спать». И тогда он изнасиловал меня. Он занимался со мной сексом, а я все это время ревела. Я не говорила «нет». Я не говорила «да». Я ничего не говорила, только плакала, потому что я знала, что я оказалась в таком положении, и он это прекрасно знал, и ему было плевать».

«Честно говоря, я мало что помню за исключением того разговора и изнасилования потом – в голове все вроде как расплывается. Я даже не помню, как долго это продолжалось. Я помню, что чувствовала себя полностью разрушенной. Не в буквальном смысле, я чувствовала бессилие. Я чувствовала себя стереотипом. Я чувствовала, что никто не сможет вытащить меня из этой передряги, только я сама и моя ложь. Секс был ложью. То, что я была рядом, было ложью. Все было ложью, чтобы спасти себя и моих детей, чтобы мы выбрались из этой ситуации. Потому что никто ничего не сможет сделать. Все просто разведут руками».

«В итоге, он подписал бумаги и отпустил меня. Не сразу, думаю, прошла пара дней, может, три дня, и он все подписал, но при условии, что он не будет подписывать при свидетелях».

Социальное принуждение

Термин социальное принуждение отображает самое разное давление, которому общество подвергает женщин в интимных отношениях, побуждая их уступать сексуальным требованиям партнера [12]. Американские исследования показали, что многие женщины верят, что это их долг подчиняться. Как сказала одна женщина:

«Когда я вышла замуж за своего мужа, моя мать сказала: “Может показаться, что это постель из роз, но ты должна лежать на ней, даже если там сплошные шипы”» [13].

Ева Джейн понимала это так:

«Я была там, чтобы удовлетворять его, но из-за того, как меня воспитывали, и того, каким тогда был брак, нельзя было это обсуждать, потому что ты жена, и ты здесь, чтобы удовлетворять».

В некоторых общинах мигрантов культурное давление может быть даже сильнее [14]. Кроме того, религиозные представления могут играть огромную роль, если они диктуют подчинение мужу. Например, церковь Кейт диктовала, что хорошая жена подчиняется и уступает всему, что хочет от нее муж в сексе, если это не противоречит Библии. Таким образом, церковь не только одобряла его сексуальное насилие, но и возлагала на нее ответственность за его сексуальные девиации:

«Церковь определенно учила, что ты не можешь говорить «нет». Это было частью семейной терапии – что наши тела принадлежат друг другу, и если другой человек что-то хочет сделать, ты не можешь говорить «нет». Хорошая жена уступает – это тебе вдалбливают в голову. Ты подчиняешься и доверяешь Богу, и Бог благословит тебя, даже если это просто ужасно, и Бог позаботится о тебе и не позволит, чтобы случилось что-то совсем кошмарное. Ты будешь радовать Бога, даже если это что-то ужасное. Короче говоря, пока это не противозаконно, ты и пикнуть не смеешь, если только это не против Библии, вроде зоофилии, гомосексуальности или секса втроем…».

Сара выросла в религиозной семье:

«Самым худшим в отношениях было то, что чем ближе мы становились, тем меньше мне хотелось секса. Он приходил в ванную, открывал штору и смотрел, как я принимаю душ, и я говорила: “Ничего, что я вообще-то тут моюсь?” А он отвечал: “Твое тело – это мое тело, и я хочу смотреть на мое тело, это мое право”. Я пыталась закрыть дверь, но он не уходил. Для меня это было очень неприятное вторжение».

Так что для принуждения может использоваться самая разная «сила», не только физическая. Мы полностью убеждены, что для вас важно осознавать – даже если вы не сопротивлялись физически, не говорили «нет», половой акт без согласия является сексуальным насилием. Слез и других признаков физического дискомфорта более чем достаточно, чтобы понять, что вы не хотите этой сексуальной активности. На самом деле, если вы пережили насилие в детстве или были жертвой изнасилования во взрослой жизни, то вы можете «застывать» и цепенеть от страха, если сталкиваетесь с сексуальным принуждением. Трэйси описывает это так:

«Мы вернулись в квартиру, и он заинтересовался мной, впервые за Бог его знает сколько недель. Я говорила: «Нет. Мы больше не встречаемся. Нет, не трогай меня. Нет, я не хочу ничего делать. Нет, я не хочу этого», но это ничего не меняло. Он поднял меня и посадил на кухонный стол, и я сказала: «Нет. Убери от меня руки. Я не хочу больше этим заниматься. Мы больше не встречаемся. Не делай этого». Тут он меня поднял, отнес в гостиную, положил на диван, который, конечно, был разложен, потому что я на нем спала, и начал снимать с меня платье. Мне очень сложно объяснить другим людям, почему я не сопротивлялась. Во-первых, я была вроде как в шоке: «Чего это ты вдруг заинтересовался мною, если ты больше месяца не проявлял интереса?» У нас не было физической близости больше месяца. Так почему сейчас? У меня все еще проблемы с лодыжкой. Когда он поднял меня на руки, я боялась бороться, чтобы не приземлиться на больную ногу. Я говорила «нет», но я была в шоке. Я говорила «нет», но он меня не слушал. Только несколько недель спустя я осознала, что это было изнасилование. Когда это происходило, я словно онемела».

Помните, что подчинение и согласие – это совершенно разные вещи.