Даже при наличии явных доказательств людям очень часто трудно поверить в реальность инцеста (сексуального насилия над ребенком со стороны члена семьи). Люди сомневаются, что ребенка долгое время могли подвергать насилию, а никто об этом не узнал, или что ребенок никому не рассказывала о происходящем. Роланд Саммит опубликовал статью «Синдром аккомодации при сексуальном насилии над ребенком», в которой он выделяет пять «стадий» инцестуозного насилия. Это описание позволяет понять, с какими трудностями сталкивается в подобной ситуации ребенок.
Эти пять стадий включают:

1. Секретность.

Ни одна девочка не готова к возможным сексуальным домогательствам со стороны взрослого, которому она доверяет. Вероятность подобного остается секретом даже среди взрослых. В результате, девочка вынуждена полагаться на насильника в определении происходящего. Именно насильник говорит ребенку, как нужно понимать и интерпретировать его действия, он определяет для нее реальность.
Секретность становится для ребенка источником страха и обещанием безопасности одновременно: «Все будет хорошо, если ты никому об этом не расскажешь». Если взрослые никогда не говорили с ребенком о насилии и никогда не обсуждали с ним возможность подобной ситуации, то ничего другого ребенку и не остается. Ребенок вынуждена поверить, когда взрослый утверждает: «Никому не говори, тебе все равно никто не поверит», «Я тебя убью» и «Расскажешь, и тебя отправят в детский дом». Помимо бремени сохранения тайны, ребенок может убедить себя в том, что она обязан «сохранять семью», и это теперь ее ответственность.

Обычный ребенок никогда напрямую не спросит других взрослых о сексуальном насилии и никогда не расскажет о пережитом насилии прямо. Страх того, что ее во всем обвинят, что ей не поверят или страх, связанный с конкретными угрозами насильника, гарантирует молчание детей. Когда ребенок начинает хранить молчание, то впоследствии она понимает, что второго шанса у нее уже не будет: «Почему ты не рассказала мне?», «Как ты могла скрывать от меня такое?»

Любой человек, который работает с ребенком и подозревает возможное сексуальное насилие, должен исходить из предположения, что ребенку угрожали. Ребенок в первую очередь нуждается в разрешении и власти поделиться своим секретом и получить не осуждающий, поддерживающий и безопасный ответ.

2. Беспомощность.

Детям могут разрешить никогда не разговаривать и избегать знаков внимания незнакомцев. Однако от них требуют повиноваться и проявлять привязанность к любому взрослому, которому доверили присматривать за ними. Ребенок может говорить: «Я не хочу, чтобы папа меня купал» или «Я ненавижу дядю Джона». Маловероятно, что взрослые обратят на это внимание и спросят ребенка, что именно она имеет в виду. Ей просто скажут, чтобы она перестала капризничать и грубить. Ребенок может прийти к выводу, что раз мать так реагирует на ее жалобы, то она знает о насилии и одобряет его.

Некоторые люди предполагают, что если ребенок никому не жалуется, то она в каком-то смысле дает согласие на насилие, или, по крайней мере, насилие не причиняет ей тяжелого вреда. Нужно отдельно подчеркнуть, что ни у одного ребенка нет реальной власти, чтобы сказать «нет» родительской фигуре, и ни один ребенок не может знать, к каким последствиям могут привести сексуальные отношения с взрослым человеком. Нужно понимать, что насильник всегда несет полную ответственность за любые сексуальные действия, совершенные с ребенком.

Взрослым может казаться, что в случае насилия ребенок будет активно сопротивляться, звать на помощь, однако это большая редкость. Более распространенная и типичная реакция – притворяться спящим, попытаться представить, что ты где-то еще, страдать молча. Дети не кричат и не применяют силу, когда испытывают сильнейшее замешательство и страх в своей жизни. Доверенные взрослые определяют реальность ребенка, и если бежать некуда, то остается только попытаться спрятаться.

Взрослые слишком быстро забывают, какую тотальную беспомощность они сами испытывали, когда были детьми. Им трудно поверить, что ребенок будет тихо терпеть сексуальное насилие, но потеря любви и безопасности семьи может быть более страшной для ребенка, чем угроза насилия.

Дети быстро начинают стыдиться и бояться как из-за своей беспомощности, так и из-за своей неспособности выразить свои чувства ничего не понимающим взрослым. Детям нужен «переводчик», который сможет передать мир ребенка на языке взрослых. Этот переводчик должен признавать, что в любых обстоятельствах у ребенка не было выбора, кроме как тихо подчиниться и сохранять все в тайне. Насильники быстро понимают, что зависимые дети полностью беспомощны и не будут сопротивляться или жаловаться.

3. Загнанность в ловушку и аккомодация.

По причинам, указанным выше, раннее вмешательство крайне маловероятно, а потому ребенок продолжает страдать от сексуального насилия и адаптируется к новой реальности своей жизни. Перед ребенком стоит задача придать насилию хоть какой-то смысл, и ребенок может убедить себя, что это она сама каким-то образом спровоцировала взрослого или заслужила насилие.
Тем не менее, гнев и ярость в ответ на насилие требуют выхода, и, как правило, таким выходом становится саморазрушительное поведение, включая самоповреждения. Такое поведение, в свою очередь, еще больше усиливает ненависть к себе.

Организация «Кампания переживших инцест» составила список возможных признаков сексуального насилия над ребенком. К ним относятся: инфекции мочеполовой системы, нанесение себе повреждений, навязчивая зависимость, внезапная замкнутость, недержание мочи, странная для этого возраста осведомленность о сексуальных деталях, анорексия или невротическое переедание, злостное пренебрежение гигиеной, депрессия, употребление алкоголя и наркотиков, регулярные прогулы школы, резкое снижение успеваемости, плохое поведение в школе, побеги из дома, страх ложиться спать, бессонница, ночные кошмары, сон днем, пробуждение с мышечной болью, инфекции горла, скрытность, навязчивые страхи и так далее.

Все виды поведения, приведенные выше, это типичные проявления крайнего стресса у детей. Эти виды поведения часто встречаются у многих детей и редко, особенно если речь идет об одном-единственном симптоме, это действительно реакция на сексуальное насилие. Тем не менее, мы всегда должны рассматривать сексуальное насилие как одну из возможных причин.

Очень часто то, что впоследствии получает ярлык подростковой или взрослой психопатологии восходит к реакции здорового ребенка на противоестественные и нездоровые обстоятельства.

Когда ребенок учится жить с сексуальным насилием, это разрушает ее способность доверять, любить и развиваться. Если вы работаете с ребенком или взрослым человеком, который до сих пор страдает от последствий насилия, то вас могут постоянно проверять и провоцировать, ожидая от вас доказательств, что доверие действительно невозможно, и что единственная безопасность – это негативные ожидания и ненависть к себе. Будет очень просто присоединиться к родителям и всему обществу взрослых и отвергнуть такого ребенка.

4. Отложенное, противоречивое и неубедительное раскрытие правды.

Наибольшая часть продолжающегося сексуального насилия никогда не раскрывается, по крайней мере, она не раскрывается вне семьи. Если семейный конфликт провоцирует раскрытие правды, то, как правило, это происходит лишь спустя несколько лет после начала насилия.

Если девочка раскрывает свою страшную тайну в разгар особенно бурной семейной ссоры и противостояния авторитету родителей, то получается, что она обращается за пониманием и помощью в наименее удачный момент. Правоохранительные органы и, возможно, члены ее семьи могут приписать ее слова обычной злости, тем более, что она уже раньше, скорее всего, проявляла неадекватное и нежелательное подростковое поведение.

Люди могут решить, что она все выдумала в качестве мести родителям или для того, чтобы получить какие-то выгоды. Среднестатистический взрослый, в том числе мать, учитель, врач, социальный работник, судья или присяжный не может поверить, что нормальный и честный ребенок может терпеть сексуальное насилие и не сообщать о нем.

Если ребенок любого возраста жалуется на продолжающееся сексуальное насилие, то она сталкивается с неверием окружающих. Однако если речь идет о подростке, которую уже заклеймили «трудным» и «проблемным» ребенком, то ее ждет не просто недоверие, а унижение и наказание.

5. Отречение.

Что бы ребенок ни говорила о сексуальном насилии, скорее всего, через какое-то время она отречется от своих слов. Семья разрушается, ребенка бесконечно допрашивают, а насильник может оставаться в доме все это время.

И снова на ребенка ложится тяжелое бремя – сохранять или разрушить семью. «Плохое» решение – рассказать правду, «хорошее» решение – капитулировать, снова начать лгать и спасти семью.
Если ребенок не получает тут же специальную поддержку, и не происходит немедленного вмешательства, которое призывает насильника к ответу, то девочка или мальчик следуют «нормальному» образу действий и отказываются от своих слов.

Мать в такой ситуации тоже нуждается в срочной психологической помощи. Ей нужна возможность выразить свой шок, горе и злость. Только в этом случае мать будет лучше подготовлена к тому, чтобы оказать поддержку своему ребенку и сохранить основание семьи.

Если подобная помощь недоступна, и ребенок отказывается от своего заявления, то это лишь подтверждает убеждение окружающих в том, что ребенку нельзя доверять. В свою очередь, ребенок получает наглядное подтверждение своей веры в то, что ей никто не поможет, и в дальнейшем становится еще менее вероятно, что ребенок посмеет снова рассказать правду.

Что можно сделать?

Если мы примем аргументы «синдрома аккомодации», то мы должны придумать, как информировать детей о самой возможности сексуального насилия, и предоставить им возможность немедленно рассказать о насилии. Каждый ребенок должен усвоить, что сексуальное насилие – это всегда ответственность только взрослого, что это всегда плохо и неправильно, и что если ребенок расскажет правду, то накажут насильника, а не ребенка.

Недавний рост общественного интереса к сексуальному насилию над детьми в реальности создает новые опасности для пострадавших детей. Возросла вероятность, что насилие над ребенком будет раскрыто, но детям не обеспечивается защита от повторного насилия, а система вмешательства в таких случаях отличается непоследовательностью.

Мы должны верить тем детям, которые уже подверглись насилию, и обеспечить их безопасной и последовательной помощью, которая избавит их от насильника. Работа с пострадавшими детьми неизменно демонстрирует, что если детям верят и предпринимают адекватные меры, чтобы защитить ребенка и остановить насильника, то в большинстве случаев это позволяет предотвратить долгосрочные последствия насилия для психического здоровья.

Это требует межведомственной работы, в первую очередь, координации действий между социальными службами, правоохранительными органами и медицинскими учреждениями. Огромную роль могут сыграть учителя и другие люди, которые проводят с детьми много времени.

Хотя мы находимся только в самом начале пути по борьбе с сексуальным насилием, появляется все больше информации и материалов, которые подходят для работы с детьми. Очень важно помнить, что работа с детьми в этой области должна тщательно планироваться, отличаться высокой деликатностью и получать всестороннюю поддержку.

Агентства и организации, которые пытаются предоставлять услуги и поддержку детям, могут получить неоценимый ресурс и помощь, если в разработке их проектов и услуг будут принимать участие взрослые люди, которые сами пережили сексуальное насилие в детстве.

По материалам организации «Women’s Support Project»

Поддержите наш проект: