Отрывок из книги Джудит Льюис Герман «Инцест между отцом и дочерью» (Judith Lewis Herman «Father-Daughter Incest», Harvard University Press, 2012). Первое издание книги относится к 1981 году. Другие отрывки из этой книги: «Распространенность инцеста и его отрицание», «Семья патриарха», «Динамика насилия».

«Отец навеки покинул меня, оставил мне лишь воспоминания, которые возвели стену между мной и другими разумными существами… Его незаконная и отвратительная страсть излила яд мне в уши, изменила мою кровь, и это больше не благостный поток для поддержания жизни, а ледяной и горький родник, загубленный в самом истоке. Должно быть в приступе безумия могла я вообразить, что найдется тот, кто разделит мое одиночество. Отрезанная от человечества, я не могу надеяться на близость ни с мужчиной, ни с женщиной, как выродок отвергнутый самой Природой», – Мэри Уоллстонкрафт-Шелли «Матильда», 1819

В жизни наших респонденток прошли годы после прекращения инцестуозных отношений. Все женщины, у которых мы брали интервью, несколько лет жили отдельно от родительской семьи, у многих были собственные семьи. Все они пытались, насколько могли, оставить опыт инцеста позади и жить своей жизнью. Но воспоминания об инцесте не отступали, они продолжали формировать их отношения с другими людьми и их восприятие себя самих. Все эти женщины, без единого исключения, чувствовали, что этот опыт оставил на них клеймо.

Марион: «Как после этого жить? Я знаю, что это тебя изнутри разъедает. Иногда кажется, что я обо всем забыла, и тут какая-нибудь мелочь мне напоминает. Я переживаю все заново».

Самой распространенной жалобой среди этих женщин было чувство отрезанности от всех остальных людей. Многие женщины описывали себя как «других» или утверждали, что они никогда не смогут стать «нормальными», даже если окружающие ничего «ненормального» в них не замечали. Общее ощущение изгойства, недоступности обычных человеческих взаимоотношений иногда достигало самой крайней степени.

Ивонн: «Я чувствовала, что никто никогда не захочет девушку, с которой что-то не так, такую как я».

Кристин: «Я раньше думала, что раз я такая непохожая на других, то я особенная, и, наверное, Бог что-то запланировал для меня. Я чувствовала, что я выше всех остальных людей. Мне это было нужно, потому что у меня не было подруг или друзей».

Сандра: «Я раньше думала, что я на шаг впереди всех… в другом мире, не там, где все остальные. Однажды мне приснилась маленькая девочка, которая упала под кровать. Ее искали, но не могли найти. Она была в другом измерении. Ей было грустно, и она плакала. Она кричала, но никто не слышал».

Многие женщины напрямую связывали свое чувство изолированности с секретом об инцесте. Хотя в детстве они были совершенно беспомощны и не могли предотвратить инцест, они все равно считали, что совершили непростительный грех, который навсегда заклеймил их. Чувство стыда не исчезало после окончания инцестуозных «отношений», оно сохранялось и во взрослой жизни. Многие женщины чувствовали, что они не похожи на других людей из-за того, сколько в них зла. Во время интервью женщины с угнетающей регулярностью называли себя суками, ведьмами и шлюхами. Секрет инцеста сформировал основу их идентичности.

Ивонн: «Я чувствую, что мои отношения с отцом были неправильными, и они окрасили всю мою жизнь. Я начала чувствовать себя плохой и недостойной нормальной жизни».

Марион: «Я чувствую себя грязной внутри».

Сандра: «Я всего-навсего маленькая разодетая шлюха».

Некоторые женщины даже принимали свою идентичность грешниц со своеобразным вызовом и гордостью. Они чувствовали, что обладают практически магическими силами, в первую очередь, способностью привлекать мужчин. Похоже, они поверили, что соблазняли своих отцов, а значит, они могут соблазнить любого мужчину.

Сандра: «Чего я только не делала! Я заманивала парня просто чтобы посмотреть, как далеко я смогу его завести. В такой ситуации я всем верховодила. Я их доводила до того, чтобы они говорили мне: «Я люблю тебя». А я лишь думала о том, что теперь смогу поставить еще одну галочку».

Монолог выше принадлежит женщине, чьи любовники регулярно ее избивали, эксплуатировали и бросали. Ее хвастовство – не более чем защита от чувства полной беспомощности. Ей было легче пережить унижения с помощью веры в собственную дьявольскую силу, которая сводит мужчин с ума и «доводит» их до насилия над ней.

Несколько женщин говорили о чувстве, что у них есть сверхъестественная власть над другими людьми, особенно сексуальная власть над мужчинами, а также способность разрушительно воздействовать как на мужчин, так и на женщин. Одна женщина описывала себя как «плохую ведьму», и она боялась, что своими мыслями она может насылать на людей болезни. Во всех без исключения случаях подобные фантазии начинались в период инцеста в детстве. Частично они являлись защитой от чувства, что их отцы полностью контролируют их и подчиняют себе, которое преобладало тогда в их жизни. Частично это было выражением чувства, что они особенные и находятся в привилегированном положении, которое вызывал у них фаворитизм отцов. Наконец, эти фантазии отражали реальность тех лет, когда женщины считали, что лишь от них зависит, сохранится их семья или распадется.

В детстве они вынужденно были хранительницами тайны инцеста. Их неоднократно предупреждали, что если они раскроют то, что знают, это навлечет несчастья на их семью. Конечно, у всех детей бывают фантазии о тайных сверхъестественных способностях, в том числе тех, которые могут уничтожить их родителей. Однако редко дети хранят секреты, которые могут сделать эти фантазии реальностью.

Кроме того, фантазия о сверхъестественной способности привлекать мужчин часто находила определенное подтверждение в реальности – многие мужчины находили истории об инцесте в прошлом женщины сексуально возбуждающими. Семерых женщин помимо отцов домогались другие их родственники. Было похоже, что даже не раскрывая тайну инцеста, отцы давали понять другим членам семьи, что их дочери являются объектами особого сексуального интереса. Опыт повторного сексуального насилия лишь подтверждал веру дочерей в то, что они бессознательно «напрашивались».

Освободившись от своих отцов, многие женщины узнавали, что рассказы об инцесте могут привлечь внимание мужчины. Одна женщина напрямую связывала то, как она использовала свою историю инцеста, чтобы возбудить любовников, с тем, как проституированные женщины привлекают «клиентов»:

Кристина: «Каждый раз, когда парни про это узнавали, это их заводило. Я так и не поняла, почему. Я читала книгу про викторианскую проститутку, Нелл Кимбалл. Она говорила о том, что ее клиенты всегда хотели, чтобы она рассказала, как она начала заниматься таким ремеслом. Они не хотели слышать реальную, банальную историю. Им хотелось услышать что-нибудь ужасное, про то как ее использовали, про то, как ее развратили. Наверное, мужчин возбуждает их собственная жестокость».

Чувство запятнанности, отчужденности от сферы нормальных социальных взаимоотношений вызывало у многих женщин огромную боль. Они горько жаловались на одиночество, которое они частично считали своей виной.

Ивонн: «Я часто чувствую депрессию без всякой причины, и мне сложно подпустить близко тех, кто рядом со мной. Я ни с кем никогда не делюсь своими мыслями и болью».

Вивиан: «Я возвела вокруг себя сейф».

Шестьдесят процентов (25) жертв инцеста в нашем исследовали жаловались на симптомы большого депрессивного эпизода во взрослой жизни. Тридцать восемь процентов хотя бы раз в жизни испытывали такую сильную депрессию, что предпринимали попытку суицида.

У 20% были периоды алкоголизма или зависимости от наркотиков. Большинство женщин говорили о своем опыте употребления наркотиков как о неэффективных попытках справиться с чувствами одиночества и депрессии. Несколько женщин отчаялись найти понимание в отношениях с другими людьми и сосредоточились на поиске утешения в личных отношениях с Богом. Одна женщина считала себя настолько грешной, что она не заходила по этой причине в церковь. Она чувствовала, что церковь, общественный институт людей, отвергает ее, но она писала личные письма Богу. Другая женщина недолго находилась в монастыре, надеясь, что монахини смогут раскрыть и изгнать из нее скрытый источник зла. Она покинула монастырь разочарованной, так как никто в нем не заметил ее внутреннего отчаяния:

Шейла: «Я не боялась Божьего суда. Я думала: «Ну ладно, Он все знает. Он единственный, кто знает, что я переживаю внутри». Он был единственным, с кем я по-настоящему говорила. Людям в этом мире я не могла открыться».

Изоляция этих женщин умножалась их трудностями в создании доверительных отношений. Наследие детства оставило у них чувство предательство со стороны обоих родителей. В результате, они ожидали насилие и разочарование во всех своих интимных отношениях. Они ожидали, что их бросят, как, по их ощущениям, их бросили матери, или что их будут эксплуатировать, как эксплуатировали их отцы. При таких альтернативах большинство женщин предпочитали эксплуатацию.

Хотя эти женщины практически не надеялись на полноценные и близкие отношения с кем бы то ни было, они отчаянно стремились к заботе и нежности, которых им не хватало в детстве. Поэтому они шли на крайности, чтобы удержать даже мимолетные ощущения близости и тепла. Опыт с их отцами научил их, что секс – это единственный надежный способ получить внимание. У многих женщин развился конкретный репертуар сексуализированного поведения, который был привлекателен для их отцов, и обычно он срабатывал и с другими мужчинами. Опыт инцеста оставил у них чувство, что они не годятся ни для чего, кроме секса. Результатом часто становилась серия коротких и неудовлетворительных сексуальных отношений.

Треть (35%) женщин сообщали о том, что у них были периоды сексуального промискуитета, в соответствии с их собственным определением этого слова. У многих чередовались периоды компульсивной сексуальной активности и периоды аскетизма и воздержания.

Если у этих женщин появлялись продолжительные любовные отношения, то зачастую они были бурными и мучительными. Они так и не научились защищать себя, и, казалось, они отдавали предпочтение мужчинам, которые, в лучшем случае, были эмоционально недоступными и ненадежными, а в худшем откровенно эксплуатировали их.

Кристина: «Иногда мой муж насиловал меня. Это прозвучит странно, но иногда он меня насиловал. Он пользовался тем, что я убираю дом. Он пользовался моими деньгами. Он хотел, чтобы я начала продавать себя, чтобы заработать денег. Он так на меня давил, заставил чувствовать себя такой виноватой, мол, я такая простушка, совсем старомодная и отсталая от времени, раз не хочу делать это с кем угодно. Это шокировало меня. Еще он хотел, чтобы я спала с другими парнями, а он бы на это смотрел. Несколько раз я это делала. Я чувствовала себя глупо, потому что я этого не хотела, но я была влюблена в него».

На момент интервью 25 из 40 женщин (63%) были замужем хотя бы один раз, и 14 (35%) все еще состояли в браке. Несмотря на это практически никто из них не была хотя бы более-менее довольна супружеской жизнью.

Самой распространенной жалобой было чувство, что их мужья не ценят и не уважают их. Многие женщины были уверены, что они обязаны быть благодарны своим мужьям за то, что они вообще на них женились, зная, что их уже «испортили» отцы. Признаваясь мужьям в тайне инцеста, они передавали им огромную власть над собой – мужья могли использовать это знание, чтобы стыдить их и ставить «на место».

Другие женщины жаловались, что они неспособны выбрать мужей или любовников, которых они сами смогут уважать. Одна респондентка сказала об этом так: «Мне лучше всего с каким-нибудь бомжом. С такой ситуацией я смогу справиться». Другая женщина напрямую связывала свой опыт инцеста и несчастливый брак:

Эстер: «Я вышла замуж очень молодой, и с тех пор я постоянно жалела об этом. Несмотря на это для меня оказалось невозможным уйти от мужа. Он мужчина, который с точки зрения большинства людей мне не пара. Он неспособен найти постоянную работу или содержать семью. У моих детей из нормальных родителей есть только я. Для меня очевидно, что есть четкая и определенная связь между инцестуозными отношениями и моей потребностью наказать себя и остаться с мужчиной, который из меня все соки вытягивает».

Одиннадцать женщин подвергались неоднократным избиениям со стороны мужей или любовников. Во многих случаях у них было ощущение, что они заслуживают побоев:

Ивонн: «Мы с мужем совсем плохо ладили. Он начал меня бить – мы так поняли, что это я его провоцировала».

Пола: «Ссоры у нас были просто невероятные. У меня были фингалы. Иногда я этого заслуживала. Я совсем не слежу за языком».

Жертвы инцеста часто наблюдали, как избивают их матерей, так что для них было само собой разумеющимся, что их мужчины тоже будут плохо обращаться с ними, а им придется мириться с этим. Несколько женщин терпели экстремальные формы насилия в своем браке и предпринимали шаги для самозащиты только при совершенно однозначной угрозе жизни.

Приют для избиваемых женщин «Rainbow Retreat», который находится в городе Феникс, американский штат Аризона, также сообщает о связи между опытом инцеста и последующей виктимизацией. Всего 23% женщин, обращавшихся в приют, имели сексуальные контакты с родителем или другим близким родственником в возрасте до 15 лет (2).

Шесть из 40 респонденток помимо побоев переживали изнасилование. Трое были изнасилованы более одного раза. В некоторых случаях повышенный риск изнасилования был напрямую связан с инцестом в семье. Например, две женщины сообщили, что их изнасиловали после побега из дома, когда они жили на улице:

Ленор: «Впервые меня изнасиловали, когда мне было 15 лет. Я попала в больницу, потому что меня порезали. Моих родителей не было в городе. Это было во время одной из попыток сбежать из дома. Полицейские вели себя очень агрессивно, когда узнали, что у меня в сумочке было белье и упаковка таблеток. Я не хотела, чтобы вызывали моих родителей, но они это сделали, и мне пришлось им все рассказать. Они мне не поверили. Мачеха сначала поверила, но отец никогда не верил. Это случилось, когда я ушла из дома. Меня изнасиловали, выбили мне несколько зубов. Мне пришлось просить деньги на стоматолога. Опять же, они мне не поверили, решили, что это сделал мой парень. Отец сказал брату и сестре, что я была такой распущенной, что, наверное, заслуживала этого».

Хотя уровень изнасилований среди этих женщин был довольно высоким, вполне возможно, он просто соответствует уровню изнасилований среди женщин в целом. Оценки распространенности изнасилований сильно варьируются в зависимости от того, что именно входит в определение изнасилования. Например, в одном исследовании среди студенток колледжа 24% женщин сообщили, что в возрасте после 12 лет их «принуждали к сексуальному опыту» (3).

Примечателен не уровень изнасилований среди наших респонденток, а их отношение к этим изнасилованиям. Лишь небольшая часть из них испытывали гнев. Большинство реагировали так, словно изнасилование было заслуженным наказанием. Одна женщина, которую изнасиловал мужчина, с которым она познакомилась в баре, неделю спустя вышла замуж за насильника.

Хотя многие из этих женщин не выражали прямой злости в связи с тем, как с ними обращались, повторяющиеся эпизоды насилия усиливали их недоверие к другим людям и изоляцию. Создавался порочный круг – с каждым новым разочарованием женщины становились все более недоверчивыми и в то же время все более отчаянно нуждались в близости и понимании. Женщины редко могли научиться на своих ошибках, скорее они все больше были обречены их повторять.

Несмотря на неоднократное насилие со стороны мужчин большинство жертв инцеста не выражали сильной враждебности к мужчинам. Большинство из них периодически прибегали к жалобам вроде «От мужчин никакого прока» или «Всем мужикам только одно и нужно».

Стефани: «Когда еду в автобусе, смотрю на мужчин и думаю, что все, что они хотят – это засовывать свои стручки в маленьких девочек».

Тем не менее, лишь три женщины выражали преимущественно враждебность или страх по отношению к мужчинам, либо полностью избегали мужчин.

На самом деле, большинство жертв инцеста были склонны переоценивать и идеализировать мужчин. В своем стремлении к сексуальной близости они старались воспроизвести чувство своей особенности, которое было у них в отношениях с отцами. Многие из них заводили романы с мужчинами намного старше или женатыми мужчинами, в которых они воспроизводили секретность инцестуозных отношений. Однако в роли «другой женщины» у них не было власти определять условия отношений, и им приходилось мириться с недоступностью и капризами любовников.

Некоторые женщины, похоже, чувствовали, что совершенно естественно полностью подчиняться мужчинам, которых они любят. В своем подчинении любовникам они пытались реализовать неудовлетворенные детские мечты о защите и заботе. Одна женщина напрямую описывала своего любовника как родителя:

Энн-Мари: «Он меня загипнотизировал. У него есть власть надо мной. Я чувствую себя как наркоманка – так хочу его видеть. Он словно нависает надо мной. Он башня силы. Он говорит, что я должна заботиться о себе, он застегивает ворот моего пальто. Я чувствую, что он любит меня как мать и отец».

Злость, которую испытывают эти женщины, гораздо чаще направлена на женщин, а не на мужчин. За исключением тех женщин, которые стали осознанными феминистками, большинство жертв инцеста относятся с отвращением ко всем женщинам, включая самих себя. Временами, вспоминая «привилегированное» положение отцовских фавориток, они делают для себя исключение, когда осуждают всех женщин.

Во взрослой жизни их единственным источником самооценки оставалась идентификация со своими могущественными отцами. Однако гораздо чаще, на более глубинном уровне, они идентифицировали себя с матерями, которых они презирали, а потому они включали себя в ряды падших и бесполезных женщин.

Как правило, враждебность жертв инцеста к женщинам не давала им развивать дружеские отношения с женщинами и получать поддержку от других женщин. Они воспринимали женщин как потенциальных соперниц, которые предадут подруг ради мужчины, как злобных сплетниц или просто пустышек, неполноценных людей, которым нечего им предложить.

Тем не менее, у большинства жертв инцеста открытая враждебность к женщинам маскировала более глубинную потребность в отношениях с заботливой женщиной. Эта потребность редко выражалась напрямую, так как большинство респонденток просто отказались от мысли, что можно найти удовлетворительные отношения с женщиной.

Некоторые респондентки делились фантазией об идеализированной женщине-защитнице и учительнице, которая достойна подражания и уважения:

Регина: «Я хотела бы встретить женщину постарше, лет под пятьдесят, которая многое пережила, но стала очень мудрой женщиной, такой, какой моя мать никогда не была. Если бы я знала, что она где-то существует, мне бы уже было легче».

Небольшое меньшинство респонденток экспериментировали с лесбийскими отношениями. В этих отношениях они выражали интенсивную потребность в заботе со стороны женщины, а также сексуальных отношениях, основанных на взаимности, а не эксплуатации:

Сандра: «Все ждут, что я снова стану лесбиянкой. Субботним вечером я ходила в гей-бар со своей бывшей девушкой. Не делала этого с тех пор, как мне было девятнадцать лет. Поначалу я была настороже, но когда оказалась внутри, то меня ничего не шокировало. Мне было уютно, и я хорошо провела время. Может быть, они и не больные. Я чувствую, что у меня с ними много общего, и отношения у них гораздо лучше. Я бы на это пошла, не будь у меня троих детей».

Некоторые исследователи высказывали мнение, что между историей инцеста и последующим развитием лесбийской идентичности существует связь. В одном клиническом исследовании более трети жертв инцеста сообщали о лесбийской ориентации (4). Национальное исследование среди 225 лесбиянок показало, что эти женщины чаще сообщали об изнасиловании или сексуальном насилии в детстве по сравнению с контрольной группой гетеросексуальных женщин (5).

Наше исследование не показало подобной связи, по крайней мере в том, что касается количества.

Только две женщины из 40 респонденток нашего исследования имели подтвержденную лесбийскую идентичность. Еще три женщины считали себя бисексуалками. Подавляющее большинство жертв инцеста были однозначно, даже одержимо гетеросексуальными. В то же время те две женщины, которые действительно стали лесбиянками, были убеждены, что их опыт инцеста повлиял на их сексуальную ориентацию. Более того, они считали, что развитие лесбийской идентичности позволило им, до определенной степени, справиться с психологическими травмами детства и построить достаточно здоровые и позитивные личные отношения, которые были бы невозможны в ином случае:

Ленор: «Я думаю, если бы не дерьмо со стороны моего отца, то я бы была бисексуалкой. Наверное, все такие изначально. Сексуальные отношения с мужчинами стали для меня невозможны. Я поняла, что в отношениях с мужчинами я принимаю на себя роль больной. Как только я оказывалась с мужчиной, то сходила с ума и разваливалась на части. Мужчины это поддерживали. Это прямое следствие того, что потихоньку внушил мне отец. С женщиной такого не бывает, а если и бывает, то я могу остановить и контролировать это».

Для этих женщин развитие лесбийской идентичности, похоже, стало адаптивным и позитивным способом справиться с травмой инцеста.

Независимо от выбора сексуального объекта, около половины (55%) жертв инцеста жаловались на нарушенную способность получать сексуальное удовольствие. Многие респондентки сообщали, что получают самое минимальное удовольствие от секса или не получают его вовсе.

Во время секса многие испытывали навязчивые воспоминания об инцесте, которые парализовали их. Некоторые женщины жаловались на «флэшбеки» – переживание ситуации инцеста заново посреди полового акта:

Джанет: «Долгое время я вообще не могла заниматься любовью. Стив приближался ко мне, а я вспоминала отца. Я все время плакала. Я не выносила того, чтобы он был рядом. Даже сейчас, когда я чувствую, что меня вынуждают заняться любовью, и даже если это моя идея, когда он начинает двигаться, то напоминает моего отца, и мне нужно остановиться. Я говорю себе, что это не мой отец, это Стив, и все в порядке, но на самом деле ничего не в порядке».

Другие настолько сильно ассоциируют секс с доминированием и контролем над собой, что не могут расслабиться.

Ленор: «У меня было много сексуальных проблем. Я думала, что со мной что-то не так, раз у меня нет оргазмов. У меня была из-за этого депрессия, и для меня было невозможно признаться, что я не могу испытать оргазм. Я боялась потерять контроль. Это все от моего отца: если ты сексуальна, то ты теряешь контроль, а если ты теряешь контроль, то ты рабыня этого человека. Так что я никогда не позволяла себе испытывать оргазм. Я все еще очень напряжена насчет секса. Я думаю, это прямые последствия того, в каких условиях я выросла».

Несмотря на несчастливую личную жизнь, пережившие инцест женщины демонстрировали незаурядную силу и волю. Приученные к тяжелому труду и ответственности с раннего детства, многие из них стали дисциплинированными, преданными и продуктивными работницами. Даже в самых неблагоприятных обстоятельствах они могли добиться значительных достижений. Одна женщина зарабатывала себе на жизнь с пятнадцати лет, смогла самостоятельно получить высшее образование и степень доктора наук. Другая женщина сделала карьеру в местной политике, одновременно она работала на двух работах, представляла свой профсоюз и оплатила образование младших сестер и братьев. Третья женщина, мать пятерых детей, не только работала полный рабочий день на заводе, но и организовывала многочисленные благотворительные и общественные мероприятия в своем районе. Четвертая женщина создала свой маленький бизнес, одновременно она одна растила двух детей. Трудовые достижения этих женщин резко контрастируют с их в целом неблагополучной и несчастливой личной жизнью.

Значительная часть жертв инцеста продолжили выполнять во взрослой жизни ту роль заботящихся о других, которая была навязана им в детстве. У некоторых дома жили их младшие сестры, некоторые давали приют бездомным детям и убежавшим из дома девочкам-подросткам. Многие полностью посвятили себя детям, поставив перед собой цель, чтобы их сыновья и дочери никогда не пережили того, что пришлось пережить им:

Эстер: «Я хотела выйти замуж в основном потому, что хотела детей, и чтобы стать для них лучшей матерью, чем моя собственная».

Несколько жертв инцеста выражали мнение, что их работа и их обязательства перед детьми – это их якорь в жизни:
Марион: «Я действительно думаю, что работа помогла мне больше всего остального. Я люблю людей, мне нравится выслушивать все их проблемы, и с годами я поняла, что моя проблема была не хуже, чем у остальных. Я настоящая трудоголичка. Я люблю мою работу, и у меня мастерская на дому, так что я могу создать хороший дом для своих детей.
Я всегда дома, когда они приходят из школы, у меня всегда наготове для них полезный обед. У них есть стабильность. В браке у меня были кое-какие ужасные трудности, но я думаю, что правильно сделала, что поставила детей на первое место и ушла оттуда».

Несмотря на всю их преданность, многие жертвы инцеста, ставшие матерями, мучались из-за страха, что они станут плохими матерями, станут такими же, как их собственные матери:

Пола: «Я хочу быть хорошей матерью, и я все для этого делаю. У меня есть две стороны. Я чувствую себя очень виноватой, потому что иногда я кричу на ребенка. Если я начну обращаться с ней так же, как моя мать, то я убью себя».

Многие устанавливали для себя совершенно нереалистичные стандарты родительства, и когда, неизбежно, не соответствовали им, то мучались от чувства вины и считали себя бесполезными. Они стремились к образу идеального святого материнства, и единственной альтернативой ему они считали образ падшей женщины и злобной мачехи. Было похоже, что у жертв инцеста нет внутренней репрезентации нормальной, адекватно выполняющей свои обязанности матери. Они могли вообразить только идеализированную мать, о которой они мечтали в детстве, или свою реальную мать, которая не уделяла им необходимого внимания.

Помимо страха стать плохой матерью, у многих жертв инцеста был более специфический страх – боязнь, что они не смогут защитить дочерей от сексуального насилия. Они редко доверяли мужчинам, которые находились рядом с их дочерями, и это относилось и к их мужьям и любовникам:

Эстер: «Недавно любовник, который был у меня много лет, женился на другой женщине, потому что я ему отказала. У меня были свои, сложные причины, но, наверное, главную роль сыграл тот факт, что у меня две хорошенькие дочери подросткового возраста, и я боялась, что если привести в дом мужчину, то он воспользуется ситуацией. Хотя умом понимаю, что это маловероятно – он хороший и очень добрый человек».

В нескольких случаях эти страхи оправдались. Несколько женщин были замужем за мужчинами, которые подвергали их детей физическому насилию, в одном случае это было сексуальное насилие. Три женщины сообщили об эпизодах, когда они сами совершали физическое насилие над детьми. Однако в большинстве случаев ощущение, что они плохие матери, не соответствовало реальности. Большинство защищали детей и заботились о них гораздо лучше, чем о самих себе.

В целом, эти женщины редко наслаждались плодами своего постоянного и тяжелого труда, они не испытывали заслуженного удовлетворения от своей компетенции и силы. Ради других людей, особенно своих детей, они готовы были горы свернуть, но если речь шла о них самих, то они оказывались практически беззащитны.

Сандра: «Я чувствую, что на мне висит табличка: «Вытирайте ноги». Я боюсь бороться, боюсь проиграть. Я не знаю, какие у меня права».

Эти женщины страдали от своих психологических проблем в одиночестве. Практически всегда их злость и разочарование превращались в саморазрушительное поведение – нежелательные беременности, смирение с изнасилованиями и избиениями, зависимость от алкоголя и наркотиков, попытки суицида.

В каком-то смысле жертвы инцеста, повзрослев, превращаются в идеал женственности – они ведут себя сексуально, но не получают удовольствия от секса; мужчины снова и снова подвергают их насилию, но они снова и снова ищут любовь властных и контролирующих мужчин; они ненавидят себя и других женщин; они все время работают; они только дают, но ничего не требуют взамен; они жертвуют собой, не требуя признания. Внутри их поглощает ярость, но она не доставляет неприятностей никому, кроме них самих. Снова и снова они наказывают себя за преступления, которые были совершены против них в детстве.